Что скрывается за «помилованиями» и «освобождениями» политзаключённых в Беларуси

Это не первый случай: с июля 2024 года подобным процедурам подверглись уже 330 человек.

Казалось бы: человек освобождён — чего ещё вам нужно? Однако за громкими заявлениями о милосердии скрывается целый спектр новых методов контроля, давления и дискредитации, пишет Dissidentby.

Два типа «освобождений»

В последние месяцы мы наблюдаем два разных сценария, которые преподносятся как «помилование» или «освобождение»:

1. Помилование с пребыванием в Беларуси

В этом случае человеку официально оформляют помилование — и в документах действительно появляется соответствующая запись. Казалось бы, формальная процедура соблюдена. Но реальные последствия таковы, что «свободой» это назвать невозможно. Вот что происходит:

• Людей массово и насильственно вербуют спецслужбы под угрозой нового уголовного дела и давления на их семьи.
• Требуют подписывать бумаги о сотрудничестве, соглашаться сниматься в пропагандистских видео.
• Запрещают выезд из страны.
• Заставляют передавать информацию о деятельности демократических структур и фондов помощи репрессированным.
• Часто под этим предлогом на устройства бывших заключённых устанавливают шпионское ПО, чтобы вести наблюдение и агентурную деятельность в режиме реального времени.

Бывшая политзаключённая Антонина Коновалова, освобождённая по помилованию в декабре 2024 года, подробно рассказала о реальности, с которой сталкиваются освобождённые:

«Ты вроде бы есть, но тебя нет. Ты не можешь открыть банковский счёт, оформить зарплатную карту, отправить или получить посылку. При этом от тебя требуют устроиться на работу. Если ты в «экстремистских» списках, у тебя просто нет прав.

А потом начинаются «встречи» с сотрудниками ГУПОПиКа, где тебе предлагают стать доносчиком, намекают, что твои дети — заложники, и обещают устроить тебя на завод под их наблюдением».

Это мало похоже на освобождение. Это новый этап репрессий в форме социального и психологического давления. Фактически, это форма десоциализации людей и выдавливание неугодных диктатуре за границу.

2. Насильственное перемещение за пределы страны

Другая категория «освобождений» ещё более пугающая. Так, 12 февраля 2025 года с участием Госдепартамента США были освобождены и фактически вывезены Елена Мовшук, журналист Андрей Кузнечик и Николай Шугаев.

21 июня 2025 года после визита в Минск специального представителя президента США Дональда Трампа - ещё 14 человек, включая Сергея Тихановского.

Чаще всего эта практика выглядит так:

• Заключённого извлекают из колонии или тюрьмы без предупреждения.
• С мешком на голове доставляют к границе европейского государства.
• Лишают документов.
• Фактически выбрасывают за пределы Беларуси.

При этом воля человека, его желание остаться в родной стране или хоть как-то подготовиться не учитываются. Наиболее полно и ёмко подобную практику характеризует термин «насильственное перемещение» (англ. forcible transfer или forcible displacement).

Впервые он чётко закреплён, например, в Римском статуте Международного уголовного суда, который в статье 7 (преступления против человечности) определяет:

Статья 7(2)(d)

««Депортация или насильственное перемещение населения» означает насильственное перемещение лиц в пределах или за пределы территории, на которой они законно находятся, без оснований, допустимых в международном праве».

Многие освобождённые сообщают, что не обращались с ходатайством о помиловании и не подавали никаких заявлений, которые могли бы стать формальным основанием для освобождения. Наталья Дулина, одна из освобожденных 21 июня рассказывала в интервью:

— Нас посадили в этот микроавтобус, пристегнули наручники и надели медицинские маски на глаза, чтобы мы ничего не видели. Мы поехали и не понимали куда.

Вариантов было много. Выглядело это как какое-нибудь бандитское похищение. Совершенно непонятно, что происходит.

Потом привезли в СИЗО КГБ, там мы переночевали. Ничего нам опять-таки не говорили. На следующее утро, то есть сегодня рано, сказали: «Вещи все соберите, держите наготове, скоро вас будут отсюда уводить». Мы спросили, что происходит. Ответили, что не знают.

Затем опять вывели, уже не в медицинских масках, а с мешком на голове — он как балаклава, но без прорезей. Посадили в микроавтобус, и мы поехали. Мне оставалось сидеть полгода, и я была вполне в силах дотянуть до конца. Я не признавала вины, не писала ходатайство о помиловании. Более того, я категорически отказалась это делать.

Почему важно об этом говорить?

Некоторые представители демократического движения поддаются иллюзии, будто такие «освобождения» — признак договороспособности режима или его «человечности».

Но в действительности мы видим системную политику уничтожения субъектности человека; давление, шантаж и вербовку; насильственное вытеснение и изоляцию бывших заключённых; попытку разрушить сети взаимопомощи и солидарности.

Если провести мысленный эксперимент и представить, что подобным «освобождениям» подвергнутся все политические заключённые, то с учётом непрекращающихся репрессий и всё новых людей, попадающих в тюрьмы, понадобился бы небольшой остров или территория размером с компактное государство, чтобы разместить всех, кого режим Лукашенко решит перемолоть в жерновах репрессивной системы и затем насильственно выдворить из страны.

Подобный процесс происходит вне всяких юридических рамок, без решений каких-либо органов и зачастую с изъятием всех документов у «освобождённых».

Ещё можно говорить о «везении», когда политзаключённый имеет определённую медийность или известный бэкграунд — в таком случае гражданское общество быстрее подхватывает этого человека, помогает ему адаптироваться в другой стране, легализоваться, получить базовую поддержку.

Но что делать, если эта практика распространится на всех политзаключённых и тысячи людей будут буквально выброшены в безвестность чужого государства без документов, без понимания, где искать помощь и к кому обращаться?

Небольшую часть людей перестают пытать в тюрьмах — да. Однако на смену пыткам приходят новые унижения и репрессии.

Только прекращение всех форм преследований, освобождение и полная реабилитация политзаключённых, а также системные изменения в Беларуси способны вернуть в страну ценность прав человека.